Неточные совпадения
В Москве в первый раз он испытал, после роскошной и грубой петербургской жизни, прелесть сближения со светскою,
милою и невинною
девушкой, которая полюбила его.
И вот ввели в семью чужую…
Да ты не слушаешь меня…» —
«Ах, няня, няня, я тоскую,
Мне тошно,
милая моя:
Я плакать, я рыдать готова!..» —
«Дитя мое, ты нездорова;
Господь
помилуй и спаси!
Чего ты хочешь, попроси…
Дай окроплю святой водою,
Ты вся горишь…» — «Я не больна:
Я… знаешь, няня… влюблена».
«Дитя мое, Господь с тобою!» —
И няня
девушку с мольбой
Крестила дряхлою рукой.
— Ты
милая, — просто сказал он и, потрепав
девушку по щеке, пошел на берег посмотреть лодку.
В первые минуты Самгину показалось, что она стала
милее и что поездка за границу сделала ее еще более русской; ее светлые голубые глаза, румяные щеки, толстая коса льняного цвета и гладко причесанная голова напоминали ему крестьянских
девушек.
— Подруги упрекают меня, дескать — польстилась
девушка на деньги, — говорила Телепнева, добывая щипчиками конфекты из коробки. — Особенно язвит Лидия, по ее законам необходимо жить с
милым и чтобы — в шалаше. Но — я бытовая и водевильная, для меня необходим приличный домик и свои лошади. Мне заявлено: «У вас, Телепнева, совершенно отсутствует понимание драматизма». Это сказал не кто-нибудь, а — сам, он, который сочиняет драмы. А с
милым без драмы — не прожить, как это доказано в стихах и прозе…
«Нет, все-таки она —
милая. Даже недюжинная
девушка. Как отнеслась бы к ней Лидия?»
Высвободив из-под плюшевого одеяла голую руку, другой рукой Нехаева снова закуталась до подбородка; рука ее была влажно горячая и неприятно легкая; Клим вздрогнул, сжав ее. Но лицо, густо порозовевшее, оттененное распущенными волосами и освещенное улыбкой радости, вдруг показалось Климу незнакомо
милым, а горящие глаза вызывали у него и гордость и грусть. За ширмой шелестело и плавало темное облако, скрывая оранжевое пятно огня лампы, лицо
девушки изменялось, вспыхивая и угасая.
— Да, да,
милая Ольга, — говорил он, пожимая ей обе руки, — и тем строже нам надо быть, тем осмотрительнее на каждом шагу. Я хочу с гордостью вести тебя под руку по этой самой аллее, всенародно, а не тайком, чтоб взгляды склонялись перед тобой с уважением, а не устремлялись на тебя смело и лукаво, чтоб ни в чьей голове не смело родиться подозрение, что ты, гордая
девушка, могла, очертя голову, забыв стыд и воспитание, увлечься и нарушить долг…
Всего обиднее и грустнее для Татьяны Марковны была таинственность; «тайком от нее
девушка переписывается, может быть, переглядывается с каким-нибудь вертопрахом из окна — и кто же? внучка, дочь ее, ее
милое дитя, вверенное ей матерью: ужас, ужас! Даже руки и ноги холодеют…» — шептала она, не подозревая, что это от нерв, в которые она не верила.
— Я очень дурная. Она, может быть, самая прелестная
девушка, а я дурная. Довольно, оставь. Слушай: мама просит тебя о том, «чего сама сказать не смеет», так и сказала. Голубчик Аркадий! перестань играть,
милый, молю тебя… мама тоже…
— Положительно, самая красивая
девушка здесь… Это, кажется, еще первый ее выезд в свет. Да, да… Во всем видна эта непосредственность, какая-то
милая застенчивость — одним словом, как только что распускающийся бутон.
Каждый, если не сам испытал, то хоть начитался, какая разница для
девушки или юноши между тем вечером, который просто вечер, и тем вечером, на котором с нею ее
милый или с ним его
милая, между оперою, которую слушаешь и только, и тою оперою, которую слушаешь, сидя рядом с тем или с тою, в кого влюблен.
Такие мысли не у меня одной, мой
милый: они у многих
девушек и молоденьких женщин, таких же простеньких, как я.
Эх, старый! Девке воля
Милей всего. Ни терем твой точеный,
Ни соболи, бобры, ни рукавички
Строченые не дороги; на мысли
У
девушки Снегурочки другое:
С людьми пожить; подружки нужны ей
Веселые, да игры до полночи,
Весенние гулянки да горелки
С ребятами, покуда…
Моя беда, что ласки нет во мне.
Толкуют все, что есть любовь на свете,
Что
девушке любви не миновать;
А я любви не знаю, что за слово
«Сердечный друг» и что такое «
милый»,
Не ведаю. И слезы при разлуке,
И радости при встрече с
милым другом
У
девушек видала я; откуда ж
Берут они и смех и слезы, — право,
Додуматься Снегурочка не может.
Сначала ученица приняла несколько наружных форм Эмилии; улыбка чаще стала показываться, разговор становился живее, но через год времени натуры двух
девушек заняли места по удельному весу. Рассеянная,
милая Эмилия склонилась перед сильным существом и совершенно подчинилась ученице, видела ее глазами, думала ее мыслями, жила ее улыбкой, ее дружбой.
— Расскажи, расскажи,
милый, чернобровый парубок! — говорила она, прижимаясь лицом своим к щеке его и обнимая его. — Нет! ты, видно, не любишь меня, у тебя есть другая
девушка. Я не буду бояться; я буду спокойно спать ночь. Теперь-то не засну, если не расскажешь. Я стану мучиться да думать… Расскажи, Левко!..
Словом — куда ни обернитесь, везде вы встретите людей, действующих по этому правилу: тот принимает у себя негодяя, другой обирает богатого простяка, третий сочиняет донос, четвертый соблазняет
девушку, — все на основании того же
милого соображения: «не я, так другой».
Словом, —
девушка со всех сторон под страхом: там отцовское проклятие грозит, тут на картах дурно выходит, а здесь
милого Вихорева, того и гляди — черкесы подстрелят.
— Ах,
милый князь, — воскликнул вдруг Евгений Павлович с одушевлением и с грустью, — как могли вы тогда допустить… всё, что произошло? Конечно, конечно, всё это было для вас так неожиданно… Я согласен, что вы должны были потеряться и… не могли же вы остановить безумную
девушку, это было не в ваших силах! Но ведь должны же вы были понять, до какой степени серьезно и сильно эта
девушка… к вам относилась. Она не захотела делиться с другой, и вы… и вы могли покинуть и разбить такое сокровище!
— Представьте себе, что он вот этого ангела, вот эту
девушку, теперь сироту, мою двоюродную сестру, свою дочь, подозревает, у ней каждую ночь
милых друзей ищет!
В Урике я много беседовал о вас с Муравьевыми и Вольфом. Все они существуют там старожилами. Нонушке теперь гораздо лучше: она совершенно большая
девушка и чрезвычайно
милая. Александр — жених и, вероятно, теперь соединил уже свою участь с участью m-lle Josephine. Это супружество решено было в мою бытность там. Миша, мой крестник, узнал меня и порадовал детскою своею привязанностию.
—
Помилуйте, да мало ли чего на свете не бывает, нельзя же все так прямо и рассказывать. Журнал читается в семействах, где есть и женщины, и
девушки, нельзя же нимало не щадить их стыдливости.
— Спаси вас Господи и
помилуй, — проговорила она, подходя к
девушкам и смиренно придерживая одною рукою полу ряски, а другою собирая длинные шелковые четки с крестом и изящными волокнистыми кистями.
— Это гадко, а не просто нехорошо. Парень слоняется из дома в дом по барынькам да сударынькам, везде ему рады. Да и отчего ж нет? Человек молодой, недурен, говорить не дурак, — а дома пустые комнаты да женины капризы помнятся; эй, глядите, друзья, попомните мое слово: будет у вас эта
милая Зиночка ни
девушка, ни вдова, ни замужняя жена.
У нее бывает почти весь город, и она каждого встречает без всякого лицезрения, с тем же спокойным достоинством, с тою же сдержанностью, с которою она теперь смотрит на медленно подъезжающий к ней экипаж с двумя
милыми ей
девушками.
— Здравствуй, Женичка! — безучастно произнесла Ольга Сергеевна, подставляя щеку наклонившейся к ней
девушке, и сейчас же непосредственно продолжала: — Положим, что ты еще ребенок, многого не понимаешь, и потому тебе, разумеется, во многом снисходят; но,
помилуй, скажи, что же ты за репутацию себе составишь? Да и не себе одной: у тебя еще есть сестра
девушка. Положим опять и то, что Соничку давно знают здесь все, но все-таки ты ее сестра.
— Но самое главное, — продолжал Ярченко, пропустив мимо ушей эту шпильку, — самое главное то, что я вас всех видел сегодня на реке и потом там… на том берегу… с этими
милыми, славными
девушками. Какие вы все были внимательные, порядочные, услужливые, но едва только вы простились с ними, вас уже тянет к публичным женщинам. Пускай каждый из вас представит себе на минутку, что все мы были в гостях у его сестер и прямо от них поехали в Яму… Что? Приятно такое предположение?
Когда…
девушке случалось
В разлуке с
милым другом быть,
То должно ей о нем, казалось,
Ручьями слезы горьки лить.
— Гм. Впрочем, это все равно. Ты мне, кажется, сказала, что ты и дочь ее позвала; меня кто-то уверял, что она очень
милая и образованная
девушка.
Молодые люди так охотно подставляли свои лбы — а в движениях
девушки (я ее видел сбоку) было что-то такое очаровательное, повелительное, ласкающее, насмешливое и
милое, что я чуть не вскрикнул от удивления и удовольствия и, кажется, тут же бы отдал все на свете, чтобы только и меня эти прелестные пальчики хлопнули по лбу.
«
Милая ты моя, ведь я знаю, что любишь ты его…» Но не решалась — суровое лицо
девушки, ее плотно сжатые губы и сухая деловитость речи как бы заранее отталкивали ласку. Вздыхая, мать безмолвно жала протянутую ей руку и думала...
Она покраснела, опустилась на стул, замолчала. «
Милая ты моя,
милая!» — улыбаясь, думала мать. Софья тоже улыбнулась, а Николай, мягко глядя в лицо Саши, тихо засмеялся. Тогда
девушка подняла голову, строго посмотрела на всех и, бледная, сверкнув глазами, сухо, с обидой в голосе, сказала...
Самые искренние его приятели в отношении собственного его сердца знали только то, что когда-то он был влюблен в
девушку, которой за него не выдали, потом был в самых интимных отношениях с очень
милой и умной дамой, которая умерла; на все это, однако, для самого Белавина прошло, по-видимому, легко; как будто ни одного дня в жизни его не существовало, когда бы он был грустен, да и повода как будто к тому не было, — тогда как героя моего, при всех свойственных ему практических стремлениях, мы уже около трех лет находим в истинно романтическом положении.
Адуев посмотрел на нее и подумал: «Ты ли это, капризное, но искреннее дитя? эта шалунья, резвушка? Как скоро выучилась она притворяться? как быстро развились в ней женские инстинкты! Ужели
милые капризы были зародышами лицемерия, хитрости?.. вот и без дядиной методы, а как проворно эта
девушка образовалась в женщину! и все в школе графа, и в какие-нибудь два, три месяца! О дядя, дядя! и в этом ты беспощадно прав!»
— Ваше превосходительство, мы люди бедные, — продолжал кузнец, — а чужим господам тоже соблазнять не дозволено
девушек, коли нет на то согласия от родителей, а я как же,
помилуйте, могу дать позволенье на то, когда мне гривны какой-нибудь за то не выпало.
— Ах,
помилуйте, ничего, я не
девушка! — отозвалась она, держа, впрочем, глаза потупленными.
— Я не хочу лгать, я должен признаться тебе, что только одно обстоятельство мучит меня, что ты узнала радость, физическую радость любви не от меня, а от какого-то проходимца. Ах! Зачем это случилось? Если бы я взял тебя уже не
девушкой, мне было бы это все равно, но это, это…
милая, — голос его стал умоляющим и задрожал, — но ведь, может быть, этого не было? Ты хотела испытать меня?
— Чуть не забыла, — сказала Коковкина. — Схожу. Девушка-то она такая
милая.
— Вы —
милые, простые
девушки. Я думала сначала, что вы, — простите за грубое слово, — хабалки.
— Нет, ты меня послушай-ка, что я тебе скажу, — ты меня за свой стол посади, да барского разговорцу мне поставь. Да поставь ты мне сладких жамочек, почти хозяйку домовую, так-то,
милая ты моя
девушка.
— Да
помилуйте, если в вас нет искры человеколюбия, так вы, по крайней мере, сообразите, что я здесь инспектор врачебной управы, блюститель законов по медицинской части, и я-то брошу умирающую женщину для того, чтоб бежать к здоровой
девушке, у которой мигрень, истерика или что-нибудь такое — домашняя сцена! Да это противно законам, а вы сердитесь!
Девушка наскоро выпила стакан чаю и начала прощаться. Она поняла, кажется, в какое
милое общество попала, особенно когда появилась Мелюдэ. Интересно было видеть, как встретились эти две
девушки, представлявшие крайние полюсы своего женского рода. Мелюдэ с нахальством трактирной гетеры сделала вид, что не замечает Анны Петровны. Я постарался увести медичку.
— Бабушка!.. Господи, что же это такое? — заплакала
девушка, бросаясь к постели. — Бабушка…
милая…
Тихая ночь, близость любимой
девушки,
милые, незатейливые речи, минутная вспышка гнева и потом внезапная ласка — господи!
После разговора на вокзале эта
девушка стала ему еще
милее и дороже.
Лука. Ты,
девушка, не обижайся… ничего! Где им… куда нам — мертвых жалеть? Э,
милая! Живых — не жалеем… сами себя пожалеть-то не можем… где тут!
В шелесте кружев и лент он слышал приятную музыку, девушки-швейки, прибегавшие купить у него на несколько копеек, казались ему красивыми и
милыми.
(Отцу). Ну, прощай, батюшка! Спи, господь с тобой! А я теперь дождалась красных дней, я теперь всю ночку на воле просижу с
милым дружком под деревцем, потолкую я с ним по душе, как только мне,
девушке, хочется. Будем с ним щебетать, как ласточки, до самой ясной зореньки. Птички проснутся, защебечут по-своему, — ну, тогда уж их пора, а мы по домам разойдемся. (Обнимает Гаврилу, садятся на скамью под дерево).
Вышневский. И, вероятно, по любви, на бедной
девушке, а еще, пожалуй, и на дуре, которая об жизни имеет столько же понятия, сколько и ты; но уж, наверно, она образованна и поет под расстроенные фортепьяно: «С
милым рай и в шалаше».